В этой статье затрагиваются три группы вопросов.
В "Символическом обмене и смерти" Бодрийар настаивает на том, что влечение к смерти должно быть интерпретировано против Фрейда и против диалектики. Напротив, он доказывает, что оно должна быть принято как облик живого материализма, который противостоит культуре "траура [которая] подпитывала западную метафизику смерти со времен христианства" (Символический обмен и смерть). Это понимание, как и многое другое в эссе Бодрийара заимствовано из Батая, преимущественно из батаевской "Проклятой доли", батаевской "Солнечной экономики и основ материализма", у Батая, который представляет течение энергии поперек земного шара в терминах, лучше всего понимаемых в пределах контекста макро-термодинамики. Как Бодрийар пришел к своей позиции по поводу влечения к смерти как улетучивания всех кодов? ("Символический обмен и смерть")
Делёз различные подходы к влечению смерти в своих трудах: первый в "Мазохизме", в главе поэтично названной "Инстинкт смерти", во второй раз в "Различии и повторении". В "Мазохизме" Делёз утверждает, что эссе, в котором Фрейд разрабатывает смертельный инстинкт ("вне принципа удовольствия") - его самый "определенно философский момент" (Мазохизм: неприветливость и жестокость), и подчеркивает императив, утвердающий, это и есть "фрейдистская философия"; она могла бы, как видится ему, приблизиться к тому течению философии, которое посвящает себя превосходству феноменологической спекуляции, и сохранению культуры траура (см. выше).
Однако, философия, которую Делёз находит во "Вне принципа удовольствия" - является почти диаметрально противопоставленной в отношении к доминирующим философским прочтениям Фрейда, которые прежде всего семиологические, или лингвистические. Деррида, как главный представитель этой тенденции, систематически выступает против тех элементов фрейдистского текста, которым Делёз отдает приоритет, на тех основаниях, что он описывает их как "произвольно" выбраные (Почтовая открытка); последствия этого произвольного решения кажутся пагубными.
Точка зрения, непосредственно, такова: во "Вне Принципа Удовольствия", Фрейд лучше всего демонстрирует преданность энергетическому материализму: как пишет Мишель Серр, "Все происходит так, как будто Фрейд, который начинал с энергетических моделей термодинамики, был интуитивно направлен динамикой языка, к последовательному развитию термодинамики в информационную теорию " (Hermes: Literature, Science, Philosophy. 82).
В "Различии и повторении" Делёз предъявляет к инстинкту смерти три требования:
чтобы он действовал как "первичный" принцип, подкрепляющий феномены повторения;
при исполнении этого действия, маскировал такие феномены;
как к имманентному значению повторения связи террора с неумолимым движением селекции и свободы ("Различие и повторение").
Это - это третье значение, к которому будет уделено больше всего внимания, развито позже в тексте в контексте ницшевского заимствования "языка физической энергии" ("Различие и повторение") и его обращению к атеологической концепции имманентной и неоднозначной материи.
В "Mille Plateaux" Делез и Гваттари наносят план энтропически понимаемого чтения влечения к смерти на исследование капитализма как один из широких наборов аксиоматики "который не имеет никаких законов, но есть нечто имманентное. Для нас было бы предпочтительнее предположить, что оно составляет пределы Вселенной, крайний предел ресурсов и энергии. Но все с чем оно сопоставляется - собственные пределы" (Mille Plateaux), отсюда можно предположить, что зоны неравного развития, будучи эволюционными препятствиями созданию глобально гладкой машины распределения обязательно конституированы как "неисчислимые наборы что перерезают и разрушают эти модели " (Mille Plateaux). В своих нападках на социальный эволюционизм Делез и Гваттари обращаются к исследованиям, взятым от физики и биологии, которые представляют "обратную каузальность без окончательности" (Mille Plateaux), то есть действие батаевской концепции генеральной экономики (экономики в масштабах вселенной).
Что интересует нас здесь, из вышесказанного концепция влечения к смерти: а) признает ее энергетическое происхождение и таким образом далеко отходит от ограниченного использования ее в пределах прогнозирующего или терапевтического психоанализа; б) преобразовуется в концепцию используюмую определяющий принцип экономики энергитических потоков; в) устанавливает модель трансформации дискурсов, которые претендуют на понимание феноменов массового производства смерти на уровне политэконоии; г) обеспечивает связь между генеральной экономикой Батая, материализмом неодназначности (власть, сила), делезовской ризоматики, и трансформацией термодинамики в информационную теорию.
Элиот Альберт (Университет Warwick, Великобритания)
Сообщения
